Я считаю себя человеком очень далеким от фатализма, но есть одна вещь в которую я верю: если чего-то очень захотеть, оно обязательно исполнится. Вы можете здесь по-усмехаться, но, мне кажется, эту фразу понимать надо...шире. Исполняется не только и не столько прекрасное и хорошее. Исполняется все - все глупости которые желаешь, весь бред, бредовость которого понимаешь, но все равно желаешь, гадость всякая, за желание которой стыдно через энное количество времени. Все это имеет возможность исполнится также, как самая заветная чистая и невинная мечта. Проходит время, ты забываешь о том, чего так хотел, и вдруг оно - БАЦ - "я пришло, ты же так хотела этого!". Может - да и наверное так и есть - все это страшное социальное коструирование, когда я сейчас утверждаю,что очень многое из того, что я желала, сбылось. Может еще больше - не сбылось, но я просто не вспоминаю об этом. Но для меня "бойся своих желаний" - почти девиз. Вся это лирика к чему? Неделю назад меня вдруг осенило: около года назад я дико и страстно мечтала...о том, чтобы заниматься организацией конференции. Честно Потом забыла. Теперь вот мое желание меня догнало) Но это - не самый плохой вариант. Как бы странно это ни звучало - учитывая все мое нытье здесь в контакте - я получаю удовольствие от того,что делаю))))) Так что можно пойти желать чего-нибудь еще А ваши желания исполняются?
Жара располагает к лени. Лень двигаться, лень есть, лень работать, лень читать, даже разговаривать и то - лень.. Хочется валятся на траве около воды, смотреть на небо и изредка перекидываться парой слов с кем-нибудь, кто валяется рядом с тобой. Хорошо бы, чтобы рядом валялся не тот, кто просто рядом, а кто-нибудь близко-любимый)) При это желательно сделать так, чтобы голова не думала о: зачетах, экзаменах, вопросах, билетах, кипах курсовых, лекциях для заочников, конференции, внебюджете, подписях, визах, инвойсах, питании - ни. о.чем. Если только, немного о том, кто валятся рядом)) Нужно быть колдуньей, а может даже ведьмой, чтобы достичь этого житейского счастья)
Хочу платье. Длинное - в пол, с небольшим расширением к низу, без выреза (лодочкой), в широкую черно-белую полоску. Это все ты, панда, виновата)))))))))
Прекрасная цитата о коллекционерах из эссе Вальтера Беньямина "Я распаковываю свою библиотеку": "Из всех возможных вариантов приобретения книг самый похвальный — писать их самому. Некоторые из вас в этой связи с удовольствием вспомнят о библиотеке, которую Вуц°, бедный школьный учителишка Жан-Поля, приобретал таким образом: все книги, названия которых привлекали его в каталогах, он писал сам, поскольку купить их у него не было возможности. Писатели, в сущности, — люди, которые пишут книги если и не по бедности, то от неудовлетворенности теми книгами, которые они покупают и которые им не нравятся. Вам, уважаемые дамы и господа, это определение писателя может показаться достаточно странным. Что ж, странным кажется все сказанное с точки зрения настоящего коллекционера. Из всех доступных способов приобретения книг самым удобным для собирателя было бы взять у кого-нибудь книгу и потом ее не вернуть. Настоящий любитель брать чужие книги, каким мы его представляем, ведет себя как прирожденный коллекционер, и не только в том смысле, что он страстно хранит позаимствованные сокровища и остается глух к любым попыткам владельцев отстоять свои законные права, но более всего в том, что он и сам эти книги не читает. Поверьте моему опыту: как правило, когда кто-то возвращал мне однажды взятую книгу, оказывалось, что он в нее и не заглядывал. Так что же, спросите вы, стало быть, свойство коллекционера — не читать книг? Это что-то новенькое... Отнюдь! Знатоки вам подтвердят, что это известно давно, и я только повторю ответ Анатоля Франса одному невежде, который восхищался его библиотекой и потом задал привычный вопрос: «И вы это все прочитали, господин Франс?» — «Не прочел и десятой части. А разве вы пользуетесь севрским фарфором ежедневно?» Беньямин В. Я распаковываю свою библиотеку // Маски времени: эссе о культуре и литературе.
Несколько тысяч лет назад я ходила к бабушке заниматься музыкой. У бабушки было много-много книг и в том числе стихов. Но одна из полок была моя самая любимая. Во-первых, она располагалась низко и мне с высоты своего роста как раз было удобно там копаться, а, во-вторых, книги на этой полке были особого размера - с мою ладонь сейчас. Меня очень интересовали эти маленькие книги,мне казалось, что они специально для меня - маленькой на тот момент. Сейчас не маленькая, вроде. А книги эти все у меня теперь. Стоят на отдельной полке - ставить их вперемешку с большими не хочется. И я читаю их иногда - неизвестные стихи неизвестных для меня поэтов. И вдруг иногда на каком-то стихотворении приходит воспоминание, что я читала его тогда, тысячу лет назад, сидя на полу в бабушкиной квартире.
Мне не больно. Совсем. Нисколько... Не из гордости. В самом деле... Говорят, что вот так иголка Незаметно блуждает в теле... Раз попав в него, может долго По сосудам бродить и тканям... Может спрятаться внутрь иголка... И тогда - словно в воду канет... Может так продолжаться годы... Чтоб однажды на вольной воле, Человек без причины, сходу Повалился от смертной боли.... (Ирина Снегова)
"Культура стала общеупотребительным синонимом идентичности, ее характерным и определяющим признаком. Конечно, культура всегда была знаком социальной дифференциации. Новым же оказывается то, что сейчас группы, формирующиеся вокруг подобных знаков идентичности, требуют от государства и его органов правового признания и предоставления им ресурсов для сохранения и защиты своих культурных особенностей".
"Будь то в политическом процессе или в государственной политике, в суде или в средствах массовой информации, повсюду принято считать, что у каждой группы людей «имеется» своего рода «культура» и что границы между этими группами и контуры их культур можно точно установить и относительно легко описать. Помимо прочего, нам говорят, что такие культуры и культурные различия следует сохранять и передавать по наследству. Консерваторы настаивают, что культуры нужно сохранять, чтобы держать группы по отдельности друг от друга, так как смешение культур ведет к конфликту и нестабильности. Они надеются избежать «столкновения цивилизаций» путем укрепления политических союзов, строго соответствующих делению на основе культурной идентичности (Huntington 1996), поскольку попытки преодолеть такое деление ведут к мешанине и беспорядку2. Прогрессисты же, напротив, утверждают, что культуры необходимо сохранять, чтобы избавиться от доминирования и вреда, связанного с неприятием и подавлением одних культур другими. Представления как консерваторов, так и прогрессистов имеют общие ошибочные эпистемологические посылки: (1) будто культуры представляют собой четко очерченные целостности; (2) будто культуры соответствуют группам населения и возможно непротиворечивое описание культуры определенной группы людей; (3) будто даже если культуры и группы не полностью соответствуют друг другу, если в рамках одной группы заключено более одной культуры и более одной группы могут иметь одни и те же культурные черты, это не составляет серьезной проблемы для политического процесса и государственной политики."
Быть и стать самим собой - значит включить себя в сети обсуждения; это значит понимать, как нужно ответить, когда к тебе обращаются, и как обращаться к другим (см. Benhabib 1999е). Строго говоря, на самом деле мы никогда не включаем себя, а скорее оказываемся вброшенными в эти сети - в хайдег-герианском смысле «вброшенности» (Geworfenheit), Когда мы рождаемся, то попадаем в сети обсуждения, или нарратива, начиная с семейных и гендерных и вплоть до языковых и макронарративов коллективной идентичности. Мы понимаем, кто мы такие, научаясь быть партнерами по беседе в рамках этих нарративов. Хотя мы и не выбираем сетей, в которые изначально попадаем, и не подбираем тех, с кем предпочли бы говорить, мы способны сплетать из этих нарративов индивидуальные истории жизни, которые обретают смысл для нас как уникальных личностей.
Стр. 35-36 О "национализме нацистов "Уже отмечалось, что нацисты не были просто националистами. Их националистическая пропаганда была адресована попутчикам, а не убежденным членам движения. Последним, напротив, никогда не дозволялось утрачивать последовательно наднационального подхода к политике. У нацистского «национализма» много общего с националистической пропагандой недавнего времени в Советском Союзе, где она также используется только для того, чтобы дать пищу предрассудкам масс".
Стр. 39 Правление при помощи террора "Действительно, жертва современного террора являет все характеристики козла отпуuцения: она объективно и абсолютно невиновна, поскольку ничего из того, что она совершила или не совершила, не имеет значения и никак не связано с ее судьбой."
Самый хороший способ выставить себя в лучшем свете - это быть самим собой. Ничего так не привлекает меня как человек во всем великолепии своих характерных черт, своих любовий, своих тараканов, во всем великолепии себя. Подстраиваться по другого, пытаться соответствовать ожиданиям - это значит стремиться воссоздать некий идеальный образ, которым ни один из нас не является. Мало того, что это настоящий обман, так это еще и скучно: неинтересно наблюдать, как кто-то пытается втиснуться в мои представление о реальности, вместо того, чтобы значительно расширить МОЙ мир, предложив СВОЕ виденье той же реальности.
Уже много лет мне встречаются немцы, которые признаются, что им стыдно быть немцами. И всякий раз я испытываю соблазн ответить им, что мне стыдно быть человеком. Этот тяжкий стыд, который разделяют ныне многие люди разных национальностей, — единственное чувство, оставшееся от международной солидарности; но политически оно пока никак не проявилось. Наши отцы в своем гуманистическом энтузиазме не только опрометчиво проглядели так называемый «национальный вопрос»; несравненно хуже, что они даже не догадывались о серьезности и ужасе идеи человеческой общности и иудео-христианской веры в единое происхождение человеческого рода. Не очень-то приятно было похоронить обманчивую надежду на «благородных дикарей» и поневоле признать, что люди могут быть и каннибалами. С тех пор народы все ближе знакомились друг с другом, все больше узнавали о способности человека ко злу. В результате идея человеческой общности отпугивает их все сильней, и они становятся все более восприимчивы к расовым доктринам, которые принципиально отрицают возможность подобной общности людей. Они инстинктивно чувствуют, что в идее единого человечества, в какой бы форме она ни выступала — в религиозной или в гуманистической, — содержится и обязательство общей ответственности, которую они брать на себя не желают. Ведь из идеи единого человечества, очищенной от всякой сентиментальности, политически вытекает очень важное следствие, что нам так или иначе придется взять на себя ответственность за все преступления, совершенные людьми, а народам — ответственность за все злодеяния, совершенные народами. Чувство стыда за то, что ты человек, есть всего лишь индивидуальное и неполитическое выражение этой точки зрения.
Выражаясь политическим языком, идея человеческой общности, из которой нельзя исключить ни один народ и внутри которой ни за кем нельзя признать монополии на порок, является единственной гарантией того, что какие-нибудь «высшие расы» не уверуют в свою обязанность следовать естественному закону «права сильного» и истреблять «низшие нежизнеспособные расы» — пока в конце концов на исходе «империалистической эпохи» мы не окажемся на пути, где нацисты будут выглядеть сущими дилетантами-школярами. Проводить неимпериалистическую политику, сохранять нерасовые убеждения с каждым днем становится все труднее, потому что с каждым днем все яснее, сколь тяжкое бремя для человека — человеческое единство.
Может быть, те евреи, отцам которых мы обязаны первой концепцией идеи человеческой общности, кое-что знали об этом бремени, если они ежегодно в «Авину Малкену хотону лефонехо» («Отец наш, владыка наш, мы согрешили перед Тобой»*) брали на себя не только все грехи, совершенные в общине, но и вообще все человеческие промахи. Те, кто готов сегодня вновь пойти этим путем, надо надеяться, не ужасались по-фарисейски неожиданным возможностям «немецкого национального характера», выдохнув скороговоркой: «Слава Богу, я не таков», зато уже поняли наконец, в страхе и трепете, что человек способен на все, что угодно, — а это и есть предпосылка современного политического мышления. Они, надо полагать, не очень подойдут на роль исполнителей мести. Но совершенно ясно одно: на них и только на них, имеющих врожденный страх перед неизбежной ответственностью человеческого рода, можно будет положиться, если дело дойдет до бесстрашной, бескомпромиссной и повсеместной борьбы против чудовищного зла, которое могут учинить люди. -------------------- *Слова древней еврейской молитвы.
Цитата дня №1: "Все мы гении. Но если вы будете судить рыбу по ее способности взбираться на дерево, она проживет всю жизнь, считая себя дурой" (с) А. Эйнштейн
Цитата дня №2: "Во время фольклорных экспедиций на Север России мне пришлось записывать заговоры от тоски. Совершать эту целительную практику надо было у реки и над речной водой произносить слова. "А в городе, - пояснила женщина, - можно говорить над батареей". Выбор места для заговора она объясняла тем, что в батарее вода течет, именно поэтому такое место и подходит для магии" (с). С. Адоньева "Символический порядок", стр. 73.
читать дальшеНебо Мадрида Кашкайш - курортный городок около Лиссабона Лиссабон Перед игрой Бенфика-Зенит Мыс Рока - самая западная точка Европы Синтра - город в 40 минутах езды от Лиссабона
Я могу действовать только либо в том случае, когда обладаю всей информацией о ситуации, либо, когда я не думаю/ не успеваю подумать о том, что этой информации не хватает. Но всей информации в моем распоряжении не будет никогда, а не думаю я редко.Поэтому и возможности для действия - невелики. Поэтому и созерцать, и плыть по течению - это намного больше про меня, чем "действовать".
Из жизни замечательных социологов! "На первом курсе элитарной школы Эколь Нормаль никто не водился с провинциалом Пьером Бурдье, чей южный говор, пересыпанный баскско-испанскими словечками, коробил избранну парижсккую молодежь. Годы спустя, уже став знаменитым социологом, Бурдье концептуализирует свои юношеские переживания как проблемы воплощенного в самом человеческом теле габитуса и обладания культурным капиталом. Но тогда сын сельского почтальона и внук батраков-издольщиков Пьер Бурдье просто воспринимался среди своих парижских однокурсников набыченным увальнем, спустившимся с гор Беарна. То, что Бурдье при этом увлекался грубо-физической игрой в регби, лишь подчеркивало его отличие от молодежи интеллектуального бомонда и довершало репутацию беарнского забияки. Только где-то к ноябрю первого курса обучения одинокого Бурдье впервые позвали в гости на обед к родителям такого же непопулярного согруппника Жака Деррида. Там крестьянский сын Бурдье смог впервые расслабиться: отец и старшие братья Деррида оказались бедными евреями из колониального Алжира, вдобавок еще и малярами по профессии. Они одновременно гордились младшим братом, которого фамильярно звали Жаки (что-то вроде Яшки), и подтрунивали над философской белибердой, которой был забита башка у младшего Деррида. Бурдье и Деррида патронировал куратор курса Луи Альтюссер, который обладал педагогическим чутьем на талант и, будучи убежденным марксистом, ни в грош не ставил буржуазные предрассудки. Третьим питомцем Альтюссера был Мишель Фуко, но Фуко был старше на два года и держался совсем обособленно то ли из-за личных психологических комплексов, то ли из-за сексуальной ориентации".
3 часа ночи. Задумчиво изучаю книжный шкаф шурша. - Шурш, а ты дашь мне своего Валлершайна почитать? - Шурш, давай я тебя для начала пододеяльник дам, а?? Лю
Меч проворчал:" Послушай, лук, всю жизнь гляжу и удивляюсь: ты на плече, тебе почет, а я у самых ног болтаюсь". Лук отвечал:" Ты горд, но глуп, разок согни тебя - сломаешь, меня ж сгибали сотни раз, а я упрямый, распрямляюсь!" (с) Джани Рам Чатрик